Рыбные ресурсы Волги спасет только воля государства
Рыбные ресурсы Волги спасет только воля государства
Черная икра рыб осетровых пород давно является во всем мире одной из «визитных карточек» России, такой же, как русский балет или Кремль. Не менее важно, что вплоть до открытия мощных залежей углеводородов в Западной Сибири в 1970-е годы, черная икра была наряду с золотом одним из основных товаров для внешнего рынка, за которые наша страна могла стабильно получать в крупном размере валютные поступления.
В 1990-2000-е годы браконьеры хищнически «выбили» осетровых на Волге столь капитально, что, по сути, та же белуга, чья икра особенно ценится, попросту в ней исчезла, а поголовье других осетровых рыб (русский осетр, севрюга) оказалось очень серьезно подорвано. Не удалось восстановить эту ситуацию даже в последние годы, несмотря на запрет на промышленный вылов осетровых в Волге и щедрое субсидирование государством разведения этих рыб на специальных хозяйствах.
«Приказами Росрыболовства устанавливаются квоты на вылов рыб разных видов – на научные цели, на воспроизводство, в среднем они составляют в год 30-40 тонн, – сообщил журналисту «Свободной прессы» начальник отдела организации рыбоохраны Волго-Каспийского территориального управления (ВКТУ) федерального агентства по рыболовству Пётр Рассашинский, – но в последние годы заготовители даже не могут выбрать объем квот». «Я специальном занимался этим вопросом – последние пять-шесть лет не долавливали до выделенного объема, – подтверждает доцент кафедры уголовного права и процесса Астраханского государственного университета, ранее начальник отдела по расследованию преступлений в сфере экономики и коррупции Управления МВД по Астраханской области Андрей Дегтерев.
Уловы осетровых на Волге, судя по названным Рассашинским цифрам, стремительно падают: в 2012 году – 20 тонн, 2013 год – 8,7 тонны, 2014 год – 3,5 тонны, за пять месяцев этого года – порядка 0,1 тонны. Белуга в числе пойманных почти отсутствует, по словам специалистов, она почти перестала размножаться в дельте Волги. О сокращении вылова осетровых в 35-40 раз по сравнению с 1990-ми годами заявило не так давно и профильное ведомство в соседнем Азербайджане. То есть, ценная рыба вымирает на Каспии буквально на наших глазах…
В чем причины? Во-первых, в системе занятых защитой осетровых государственных ведомств. Как водится, «у семи нянек дитя без глаза». Причем, «няньки» эти ощущают сильнейшую нехватку кадров. «До конца нулевых существовало Управление милиции по охране рыбных запасов в сфере добычи, переработки и реализации рыбы и морепродуктов (УМОРЗ), отдельная специализированная структура в составе МВД, в которую входило 165 человек! – говорит заместитель начальника отдела по охране рыбных запасов Управления экономической безопасности УМВД Астраханской области Михаил Шевяков. – Во время путины на каждом притонении стояло по два сотрудника. В настоящее время наш отдел – это 16 оперативников плюс семь человек младших оперов, обслуживающих шесть имеющихся у нас катеров и лодок».
Разгром УМОРЗ почему-то совпал по времени с объявлением моратория на промышленный вылов осетровых – хотя, по логике, без такой структуры обеспечить исполнение законодательства невозможно. Аналогичная ситуация в ВКТУ. По словам Рассашинского, в ней около 140 инспекторов, но на Астраханскую область приходится порядка восьмидесяти (ее сотрудники работают также на побережье Калмыкии и Дагестана). «Обеспечить с нашим числом инспекторов круглосуточное их пребывание на каждом из рыбопромысловых участков (которых по области более восьмисот, из которых как минимум триста рабочих), для контроля за тем, не ведут ли там промышленные организации лов не сома, а осетровых – это нереально», – признает он. Что касается инспекторов Астраханского заповедника, как выяснилось в ходе моей поездки туда, во-первых, в основном это люди пенсионного возраста, во-вторых, как-то пресекать браконьерство они банально боятся – рыбачат-то местные, которые при попытке сорвать им промысел подстерегут и «настучат по голове».
Это еще не все. Даже если поймали браконьера, посадить его затруднительно, а еще сложнее – доказать наличие преступной группы. «Главное слабое звено – слабые санкции по законодательству, – отметил Шевяков. – Если бы люди знали, что за браконьерство они получат реальный срок, пусть даже год-два, очень многие боялись бы на это идти». По его словам, за последние два года можно с трудом припомнить хотя бы пару случаев, когда задержанные с поличным браконьеры получали реальные тюремные сроки. «В Астрахани основная масса преступлений, которая проходит через суд – это штраф, – подтверждает его слова Дегтерев. – Хотя, надо отдать должное председателю Астраханского областного суда Ольге Николаевне Василенко, она последние лет пять стала жестко относиться к браконьерам: попал с рыбой – шесть месяцев, даже год колонии-поселения». Но колония-поселение – это не тюрьма, не зона с лесоповалом и бараками, а вполне даже комфортное по сравнению с ними проживание, с возможностью регулярных свиданий и т.д. Да и не может судьба осетровых зависеть от позиции отдельно взятого судьи!
Далее выясняются совсем уж потрясающие вещи. «Чтобы доказать наличие преступной группы браконьеров, необходима оперативная работа (прослушивание телефонных разговоров, наблюдение и т.д.), а состав так называемых малозначимых преступлений не позволяет нам по закону это применять, – говорит Шевяков. – Не то что собрать данные для суда, но даже провести предварительное расследование мы не можем!». О какой же эффективной борьбе против браконьеров, защите стратегических рыбных запасов страны может идти речь в подобном случае? Штрафы, изредка полгода колонии-поселения получают рядовые исполнители, а заказчики и бенефициары этого поистине «черного промысла» остаются на свободе.
Есть и еще одно обстоятельство. Исчезновение ценных рыб происходит не на пустом месте. «Не браконьеры – причина исчезновения осетровых, я могу это доложить с полной ответственностью и меня поддержат все, кто имеет представление об этой проблеме, – признают в отделе по охране рыбных запасов Управления экономической безопасности УМВД Астраханской области. – Самое главное, что в 1990-е годы была разрушена система колхозов! При КПСС каждый колхоз планомерно расчищал свою водную территорию, производились углубительные работы, выкос камыша. Осетр в 80-е годы шел так, что его не успевали перерабатывать. После развала Советского Союза никто ничего не чистил, не рыл, не очищал. Рыба не могла пройти с моря! Сейчас как-то все это восстанавливается».
Когда система нормально работала, скошенный камыш и тростник тоннами везли на огромный перерабатывающий завод в Нариманово близ Астрахани, где из него делали первоклассный картон, расходившийся по всей стране. Сейчас этот исполинский комплекс из красного кирпича разрушен. Итог – исчезнувшие рабочие места, исчезнувшие налоги. Безработные жители вынуждены были за копейки батрачить на ОПГ, зарабатывавшие миллионы в валюте на браконьерстве. И не решив этой экономической и социальной проблемы, не восстановив экономику дельты, осетров тоже не спасти.
В 1990-2000-е годы браконьеры хищнически «выбили» осетровых на Волге столь капитально, что, по сути, та же белуга, чья икра особенно ценится, попросту в ней исчезла, а поголовье других осетровых рыб (русский осетр, севрюга) оказалось очень серьезно подорвано. Не удалось восстановить эту ситуацию даже в последние годы, несмотря на запрет на промышленный вылов осетровых в Волге и щедрое субсидирование государством разведения этих рыб на специальных хозяйствах.
«Приказами Росрыболовства устанавливаются квоты на вылов рыб разных видов – на научные цели, на воспроизводство, в среднем они составляют в год 30-40 тонн, – сообщил журналисту «Свободной прессы» начальник отдела организации рыбоохраны Волго-Каспийского территориального управления (ВКТУ) федерального агентства по рыболовству Пётр Рассашинский, – но в последние годы заготовители даже не могут выбрать объем квот». «Я специальном занимался этим вопросом – последние пять-шесть лет не долавливали до выделенного объема, – подтверждает доцент кафедры уголовного права и процесса Астраханского государственного университета, ранее начальник отдела по расследованию преступлений в сфере экономики и коррупции Управления МВД по Астраханской области Андрей Дегтерев.
Уловы осетровых на Волге, судя по названным Рассашинским цифрам, стремительно падают: в 2012 году – 20 тонн, 2013 год – 8,7 тонны, 2014 год – 3,5 тонны, за пять месяцев этого года – порядка 0,1 тонны. Белуга в числе пойманных почти отсутствует, по словам специалистов, она почти перестала размножаться в дельте Волги. О сокращении вылова осетровых в 35-40 раз по сравнению с 1990-ми годами заявило не так давно и профильное ведомство в соседнем Азербайджане. То есть, ценная рыба вымирает на Каспии буквально на наших глазах…
В чем причины? Во-первых, в системе занятых защитой осетровых государственных ведомств. Как водится, «у семи нянек дитя без глаза». Причем, «няньки» эти ощущают сильнейшую нехватку кадров. «До конца нулевых существовало Управление милиции по охране рыбных запасов в сфере добычи, переработки и реализации рыбы и морепродуктов (УМОРЗ), отдельная специализированная структура в составе МВД, в которую входило 165 человек! – говорит заместитель начальника отдела по охране рыбных запасов Управления экономической безопасности УМВД Астраханской области Михаил Шевяков. – Во время путины на каждом притонении стояло по два сотрудника. В настоящее время наш отдел – это 16 оперативников плюс семь человек младших оперов, обслуживающих шесть имеющихся у нас катеров и лодок».
Разгром УМОРЗ почему-то совпал по времени с объявлением моратория на промышленный вылов осетровых – хотя, по логике, без такой структуры обеспечить исполнение законодательства невозможно. Аналогичная ситуация в ВКТУ. По словам Рассашинского, в ней около 140 инспекторов, но на Астраханскую область приходится порядка восьмидесяти (ее сотрудники работают также на побережье Калмыкии и Дагестана). «Обеспечить с нашим числом инспекторов круглосуточное их пребывание на каждом из рыбопромысловых участков (которых по области более восьмисот, из которых как минимум триста рабочих), для контроля за тем, не ведут ли там промышленные организации лов не сома, а осетровых – это нереально», – признает он. Что касается инспекторов Астраханского заповедника, как выяснилось в ходе моей поездки туда, во-первых, в основном это люди пенсионного возраста, во-вторых, как-то пресекать браконьерство они банально боятся – рыбачат-то местные, которые при попытке сорвать им промысел подстерегут и «настучат по голове».
Это еще не все. Даже если поймали браконьера, посадить его затруднительно, а еще сложнее – доказать наличие преступной группы. «Главное слабое звено – слабые санкции по законодательству, – отметил Шевяков. – Если бы люди знали, что за браконьерство они получат реальный срок, пусть даже год-два, очень многие боялись бы на это идти». По его словам, за последние два года можно с трудом припомнить хотя бы пару случаев, когда задержанные с поличным браконьеры получали реальные тюремные сроки. «В Астрахани основная масса преступлений, которая проходит через суд – это штраф, – подтверждает его слова Дегтерев. – Хотя, надо отдать должное председателю Астраханского областного суда Ольге Николаевне Василенко, она последние лет пять стала жестко относиться к браконьерам: попал с рыбой – шесть месяцев, даже год колонии-поселения». Но колония-поселение – это не тюрьма, не зона с лесоповалом и бараками, а вполне даже комфортное по сравнению с ними проживание, с возможностью регулярных свиданий и т.д. Да и не может судьба осетровых зависеть от позиции отдельно взятого судьи!
Далее выясняются совсем уж потрясающие вещи. «Чтобы доказать наличие преступной группы браконьеров, необходима оперативная работа (прослушивание телефонных разговоров, наблюдение и т.д.), а состав так называемых малозначимых преступлений не позволяет нам по закону это применять, – говорит Шевяков. – Не то что собрать данные для суда, но даже провести предварительное расследование мы не можем!». О какой же эффективной борьбе против браконьеров, защите стратегических рыбных запасов страны может идти речь в подобном случае? Штрафы, изредка полгода колонии-поселения получают рядовые исполнители, а заказчики и бенефициары этого поистине «черного промысла» остаются на свободе.
Есть и еще одно обстоятельство. Исчезновение ценных рыб происходит не на пустом месте. «Не браконьеры – причина исчезновения осетровых, я могу это доложить с полной ответственностью и меня поддержат все, кто имеет представление об этой проблеме, – признают в отделе по охране рыбных запасов Управления экономической безопасности УМВД Астраханской области. – Самое главное, что в 1990-е годы была разрушена система колхозов! При КПСС каждый колхоз планомерно расчищал свою водную территорию, производились углубительные работы, выкос камыша. Осетр в 80-е годы шел так, что его не успевали перерабатывать. После развала Советского Союза никто ничего не чистил, не рыл, не очищал. Рыба не могла пройти с моря! Сейчас как-то все это восстанавливается».
Когда система нормально работала, скошенный камыш и тростник тоннами везли на огромный перерабатывающий завод в Нариманово близ Астрахани, где из него делали первоклассный картон, расходившийся по всей стране. Сейчас этот исполинский комплекс из красного кирпича разрушен. Итог – исчезнувшие рабочие места, исчезнувшие налоги. Безработные жители вынуждены были за копейки батрачить на ОПГ, зарабатывавшие миллионы в валюте на браконьерстве. И не решив этой экономической и социальной проблемы, не восстановив экономику дельты, осетров тоже не спасти.
