Позитив дня: «Воронежская область установила рекорд по производству молока»

Хорошую новость опубликовали воронежские СМИ со ссылкой на пресс-службу облправительства: наш регион побил собственный рекорд 1994 года по производству молока.


Для меня, человека, которого вырастил репродуктор, транслирующий бодрые реляции о рекордах колхозно-совхозного производства, подобные новости – не пустой звук. За молоком мои родители ходили ранним утром (иначе просто могло не достаться), но репортажи с полей и ферм грели душу: там все непрестанно улучшалось, так что и пионеру было ясно – сегодня лучше, чем вчера, а завтра будет лучше, чем сегодня.


Позже я узнал о казуистической виртуозности советской статистики, согласно которой коровы начинали усиленно доиться к очередному съезду КПСС, молоко могли учитывать дважды – до и после маслобойни, а само масло – до шести раз. Узнал, как колхозы и совхозы перепродавали «отчетное молоко» друг другу, сообща выполняя план, а порой вообще вместо молока сдавали деньги. Никто в мире не мог превзойти цифровых дел мастеров эпохи позднего застоя.


Слишком много вопросов


Но недаром я закавычил в заголовке цитату из информационной ленты. Смутило меня слишком много вещей в коротеньких сообщениях.


Во-первых, почему прирост валового производства в 11,4% отталкивается от базы января-октября 2018-го, хотя благодаря Воронежстату давно известны данные всего 2018 года: 904,2 тыс. тонн?


Ну, тут, положим, все просто. Прирост по январю-октябрю составил 11,4%, а по году – всего 7,5%. Откуда взялся сокрушительный предновогодний провал – отдельный вопрос, но, разумеется, мы показываем наиболее выигрышный фрагмент общей картины.


Во-вторых, почему у нас предыдущий рекорд датируется 1994 годом, тогда как во всей стране отсчет идет от предреформенного 1990-го – года прощального взлета советских показателей?


Отчеты 90-го года верстались в традициях лукавой советской статистики, которой полностью доверять нельзя. Но если она верна хотя бы на 80%, то 1990-й с его производством в 1,5 млн тонн нам еще долго не догнать. Более того, есть и риск недостижения годовых показателей 1994 года – почти миллион тонн молока. Потому и берем не годовой, а суточный показатель.


Но зачем? Мы и так передовики. Выше нас в рейтинге суточных показателей – только Татарстан и Краснодар. С суточными надоями на одну корову тоже неплохо – седьмое место.


Объяснение одно. Налицо явное желание показать, что мы не только опередили других, но и прыгнули выше собственной головы, блеснув незабытым мастерством выборочной статистики.


Вчера – рекорд, завтра – норма


А вообще – зачем нам соревноваться с позавчерашним днем, когда все было другое – и породы, и технологии, и корма, а главное – «социальное происхождение молока»?


Еще лет 20 назад в селе Высокое, что под Лисками, каждый летний вечер в конце главной улицы подымалось облако пыли. Пастухи пригоняли общественное стадо коров с пастбищ. Шоу длилось минут 40 – пока коровы, умницы, не разбредались по дворам в заблаговременно открытые калитки. И вскоре в 100-150 дворах звенели подойники. Это молоко пили сами, возили на рынок, но чаще сдавали заготовителям, за что имели дешевые корма.


Все это как-то учитывалось и входило в статистику.


Коровы были в том числе остатком стада совхоза «Высокий», распроданного в начале 90-х. Но коровы состарились к нулевым, а новых породистых телок взять было неоткуда. Да и достали бы телушку – чем кормить? Фуража ни украсть, ни выписать в совхозе, а цена рыночного корма делает домашнее производство нерентабельным. К сегодняшнему дню на все большое село остались то ли три, то ли четыре коровы.


Воронежское молочно-экономическое чудо


Это все аналитика высокинских бабушек на скамейках, но она отражает реальный драматический парадокс в молочной отрасли: прошли лихие 90-е, настала стабильность, а производство молока продолжало и продолжало падать. По Воронежской области динамика, согласно Росстату, складывалась так: с 1990 года до 1995-й надои упали в 1,5 раза – с 1,5 млн до 984 тыс. тонн. В последующие 5 лет стабилизировались на 700-750 тыс. тонн, еще 5 лет балансировали на 600-650 тыс. тонн с копейками.


Наконец, в кризисный 2010-й наметился рост, который продолжается и сейчас – причем темпами, объективно превышающими среднероссийские, порой до 10-14% в год, и сегодня они составляют 20,4 тыс. кг молока. Смешно даже говорить о побитии рекорда 1994 года, когда надои были менее 3 тыс. кг!


Глубочайший респект творцам воронежского молочного чуда – Алексею Гордееву, Штефану Дюрру, Аркадию Пономареву и целому ряду районных префектов во главе с легендарным Виктором Шевцовым. Они сделали ставку на массовое строительство крупных молочных комплексов – и не прогадали. Экономика мощных производств помогла совершить, как модно говорить, «прорыв».


Молочная гигантомания


Но чем дальше, тем яснее становятся и недостатки гигантомании в производстве сырья. Если навоз от личной коровки легко и без вреда утилизировался на личном же огороде, то большие комплексы требуют огромных навозонакопителей и создают реальные экологические риски. Вытеснение коров из малых хозяйств разрушает традиционный уклад сельской жизни, снижает занятость и гибкость отраслевой структуры. Конкуренцию фермер проигрывает в министерских коридорах. Без санкций, ограждающих наших производителей от мировой конкуренции, без многомиллиардных субсидий станут убыточными самые успешные холдинги.


А вот в Германии базу отрасли составляют хозяйства с числом коров от 20 до 200 голов – и они дают 20% всего молока Евросоюза. Кстати, в Германию обожают ездить за опытом наши чиновники. Но опыт почему-то не внедряют и на европейские рекорды не ориентируются. Проще соревноваться с собственным прошлым.


Источник: gorcom36.ru